Прежде всего, священник обвинялся в «сильном влиянии» на прихожан, чем «добился большой посещаемости» храма. Действительно, его авторитет был очень велик и не умалился после ареста. Староста Воскресенского собора, предупрежденный о том, что дальше работать в церкви опасно, ответил, что «его духовник – духовный отец Розов (бывший настоятель собора) завещал не составлять собор до его закрытия, и это завещание он должен выполнить как верующий человек, никакие репрессии его остановить не могут, чтобы он оставил свой пост».
Кроме того, отец Николай обвинялся в подрывной деятельности, состоявшей в произнесении проповедей, обличавших безбожие, в несогласии с закрытием церквей, в «привлечении рабочих и колхозников в религиозные общины», «отвлечении от всего советского», в «призывах ко крещению», воспитанию детей в религиозном духе, в распространении церковной литературы, помощи ссыльному и заключенному в тюрьме духовенству, а также семьям пострадавших от репрессий и так далее.
Торжественное освящение возвращенных от обновленцев храмов квалифицировалось как антисоветский выпад, на время которого колхозники прекращают работу, совершение треб на дому – как «действенное оружие против безбожия и коммунизма»; молитва о дожде рассматривалась как «использование предполагаемого стихийного бедствия для укрепления в народе религии»; посещаемость храмов доказывала работу по разложению колхозов.
По воле Божией сохранились свидетельства, которые позволяют узнать, что пришлось пережить на допросах заключенным в 1937-1938 годах, в их числе и отцу Николаю Розову. В это время практиковались «конвейер» - допрос в течение нескольких суток без сна, «стойка» - многодневный допрос без разрешения сидеть и избиения до тех пор, пока не были подписаны сфабрикованные следствием тексты свидетельств против себя и других. «А если их не подписывали, то заключенных снова били». Часто ответы подписывались уже в тюремной больнице.
Непрерывным допросом арестованные были доводимы до невменяемого состояния. У некоторых появлялись галлюцинации.
Но отец Николай молчал перед обвинявшими его лжесвидетелями, перенес все пытки и никакой клеветы не подписал. 26 сентября 1938 года ему был зачитан приговор: восемь лет заключения в исправительно-трудовом лагере. В октябре месяце того же года батюшка был сослан в Соликамск и оттуда отправлен в концлагерь – поселок «Катомыш». Здесь он и умер через два месяца – 23 декабря 1938 года, здесь и был похоронен.
Новомученики и исповедники Ярославской епархии. - Тутаев: Братство свв. блгвв. кн. Бориса и Глеба, 2000